Беседа с Балабановой Натальей Юрьевной
Способность радоваться надо тренировать как мышцу!
Балабанова Наталья Юрьевна – руководитель театра-студии современного танца «Афалина» (г.Екатеринбург), хореограф, танцовщица, педагог.
Пришел человек к мудрецу и сказал ему:
«О, мудрец, научи меня отличать истину
ото лжи, красоту от безобразия. Научи
меня радости жизни». Подумал мудрец и
научил человека танцевать.
Древняя восточная притча
– Наталья Юрьевна, расскажите, пожалуйста, как возникла театр-студия современного танца «Афалина».
– Мне нужно было как-то реализовываться. В организациях, где я на тот момент работала, все как-то не складывалось: либо отношения не сложились, либо еще что-то. Я поняла сложившуюся ситуацию так, что никому не нужна, кроме себя самой, и приняла решение организовать студию, потому что у меня есть внутренняя потребность к самореализации, желание ставить спектакли, миниатюры, продвигаться по профессии. Организовались группы, люди поверили, пошли на занятия, нашлись единомышленники, которым было интересно исследовать движение тела. В 1997 году у меня было три разных по уровню подготовки группы. Так и возникла идея создать студию.
Не было четко все прописано, просчитано. Не было проведено маркетинговых исследований, не составлялся бизнес-план. Не было никакой теоретической подготовки. Этого не было ничего вообще. Для меня это была абсолютная импровизация. Все происходило в режиме «on-line». Это был огромный «жизненный перформанс», который потом стал источником и материального дохода, и профессиональной реализации.
– У Вашей студии очень красивая миссия: «грамотное обучение танцу и раскрытие творческого потенциала, заложенного в каждом человеке; проявление внутренней красоты и гармонии, преобразующей все стороны жизни». Эта миссия была у студии изначально, или же она сложилась уже в процессе развития студии?
– Миссия была сразу. Изначальная идея заключалась в том, чтобы человек, приходя в студию, смог раскрыть свои таланты, реализуя свой творческий потенциал. В танцевальную студию, как правило, приходят люди, которые любят музыку и движение. Те, кто любит только визуальный ряд, например, художники, обычно не идут в танец. В танце нужно активное движение. В танец приходят люди, у которых есть потребность активного физического движения.
– То есть люди, приходящие в студию, подбираются по восприятию?
– Да, конечно. Потому что танец предполагает активное участие человека. Просто посмотреть и запомнить комбинацию, не исполняя движений, могут крайне редкие профессионалы очень высокого уровня. В основном же, людям необходимо многократно делать движение, повторять его, чтобы оно получилось. Поэтому те, кто относится к категории пассивных наблюдателей, не могут «ужиться» в танце. Им это неинтересно. У них просто другие потребности.
– Получается, что в танце есть элемент познания окружающего мира через тело?
– Да, безусловно. Но крайне редко, кто приходит на занятия именно с такой целью, с целью осознанной работы с телом. В основном, люди приходят для реализации каких-то внутренних потребностей. Я не психолог, но думаю, что у людей, которые двигаются, у которых есть потребность к движению, такова организация нервной системы. Как правило, это сильные, физически выносливые люди, у которых есть внутренняя потребность что-то выразить своим движением. Кроме того, у всех нас есть базовые потребности, и одна из них – сексуальная потребность. Возможно, что через движение происходит трансформация этой потребности, ее замещение.
Танцовщик должен обладать тонким чувствованием ритма, музыки и образов, которые рождаются в танце. Эти образы, прежде всего, природные. Человек смотрит внимательно на природу и берет из природы некие образы для искусства, для культуры. Даже если взять мелирование волос, то образ тоже взят из природы: например, можно понаблюдать, как ковыль в степи осенью неравномерно начинает желтеть, и получаются такие «прядки».
– Но ведь не все люди, желающие танцевать, обладают тонким чувствованием ритма. То, о чем Вы говорите, скорее, имеет отношение к профессиональным танцовщикам. А как быть любителям, которые приходят заниматься танцем для себя?
– Верно. Следует разделять профессиональное и любительское течение. В профессии безусловно происходит отбор. Если у человека слабо развито чувство ритма, в этой профессии ему будет трудно. Ему потребуется больше времени, чтобы прийти к мастерству.
Если говорить о любителях, тех людях, которые занимаются для внутреннего самосовершенствования, то здесь просто нужно помнить, что любую способность можно развить.
– Какие направления деятельности есть на данный момент у театра-студии «Афалина»?
– Во-первых, это постановка танца. Это может происходить следующим образом. Человек может прийти уже с готовой идеей и своей музыкой и рассказать о своих потребностях. Например, ему нужно станцевать на корпоративном вечере, или на дне рождения, или женщина хочет подарить танец своему любимому и т.д. Я смотрю на человека, стараюсь понять, что он хочет, слушаю музыку, и ставлю танец.
Есть второй вариант постановки. Я смотрю на человека, знакомлюсь с ним и сама подбираю ему музыку и образ, который, на мой взгляд как профессионала, он сможет раскрыть.
Во-вторых, это обучение разным видам танца. Это балет, современный танец, фламенко, леди-данс. Сейчас еще появился хип-хоп для подростков. И, безусловно, арабский балет. Это детище, которое я синтезировала из двух видов танца: традиционного балета и арабского танца. Также есть занятия на растяжку и детские группы.
Еще одно направление работы студии - это выступления концертной группы. Мы с группой выступаем с концертными номерами на разных праздничных мероприятиях. Этот продукт достаточно востребован, и для меня, как профессионала, он очень интересен. Мне интересно приехать, станцевать и подарить зрителям радость, потому что артист всегда приносит с собой радость.
Также есть постановки для профессионалов, постановки для различных шоу-программ.
– Существуют ли сейчас занятия вальсом в Вашей студии? Вы ведь начинали заниматься этим направлением.
– Да, такое направление начиналось. Оказалось непросто собрать группу, схожую по интересам, возрасту и уровню. Люди приходят разные на занятия, и степень усвоения информации у них тоже разная. Думаю, что это направление возобновится в нашей студии, т.к. тенденция сейчас такая, что люди хотят танцевать вдвоем. Мужчина и женщина хотят познавать друг друга в такой игровой форме, потому что танец – это игровая форма жизни, хотя отношения остаются те же, что и в жизни. Прежде всего, это уважение и тактичное отношение партнеров друг к другу.
– Знаю, что Вы также предлагаете постановку свадебного вальса. Расскажите, как это происходит? Это тоже исключительно индивидуальная работа с парой, которая выполняется под запрос?
– Да, под запрос. Я говорю даже не о свадебном вальсе, а о свадебном танце, потому что многие пары приходят и хотят танцевать, например, блюз или танго на своей свадьбе, т.е. другие жанры, не только вальс. Я смотрю на пару, на ту скорость, с которой они осваивают движения, на отношения, и под конкретную пару ставлю танец. Для другой пары этот танец просто будет как чужая одежда.
Иногда бывает, что люди выбирают одну и ту же музыку. Если у нескольких пар выбор падает на одну и ту же музыку, безусловно, у меня в памяти всплывают движения из уже поставленного на эту музыку танца, и какие-то элементы входят в новый танец, т.к. музыка диктует сами движения. Но я всегда стараюсь предложить что-то новое.
– Если говорить о любителях, с какой целью люди приходят на занятия в Вашу студию?
– Мотивы разные. Как правило, это реализация сексуальной энергии – самая базовая потребность, которая есть у всех людей, просто у женщин ее реализация идет мягче через танец. Мужчины реализуют ее через что-то другое – спорт, бизнес и т.д.
Следующий мотив – это общение. Например, человек не может себя найти в общении в жизни, на работе, хочет найти новых друзей, он идет и занимает свой досуг чем-то приятным, ритмичным.
Как правило, занятия танцем проходят регулярно, хотя бы два раза в неделю. Человеку нужна организация, нужен режим, дисциплина. Танец учит управлять своим телом, настраивает и волю, и дисциплину, и этику.
Следующий мотив – это желание поддержать свое здоровье, сбросить вес, хорошо выглядеть. Это можно тоже считать косвенной сексуальной реализацией, т.к. человек начинает заниматься собой, чтобы понравиться другим. Если бы не существовало никаких стандартов физического тела, навязанных социумом, не существовало этих внешних стереотипов, то многие люди вряд ли бы вообще пришли заниматься.
– Получается, что стереотипы – это не всегда плохо. Они могут выполнять и позитивную роль, подталкивая человека к каким-то изменениям в своей жизни?
– Да. Чтобы все системы в теле функционировали нормально, нужно движение. В танце это движение наиболее разнообразно. Когда человек танцует, у него задействуются практически все группы мышц. Если, к примеру, рассматривать движения, выполняемые при занятиях фитнесом или в тренажерном зале, то там идет проработка какой-то конкретной части тела. Конечно, не локально, но в большей степени именно так. Танец же отличается тем, что он не дробит целое на части. Идет комплексная работа. Даже когда на балете мы прорабатываем стопу, у нас подключается полностью вытяжка позвоночника, дотяжка мышц спины, живота, ягодиц, умение держать равновесие.
– Соответственно, работая со стопой, получаем осанку?
– Конечно. Все только в комплексе. В танце нет дробления на части. Безусловно, идет проработка от простого к сложному, но дробления нет. Любая комбинация проучивается в целом.
– Наталья Юрьевна, как занятия танцем влияют на характер человека? Вы уже упомянули волю, дисциплину, этику. Помню, как однажды Вы сказали, что «танец – это очень честный вид искусства, и если в танце человек фальшивит, это сразу видно». Эта честность становится частью жизни танцора? Можете подробней прокомментировать это?
– Да. Как-то я придумала афоризм: «Танец невозможно станцевать под фонограмму». Я имею в виду то, что когда человек выходит танцевать, никто другой за него это не сделает. Он такой, какой есть - и не спрятаться. То, что внутри у человека есть, так он и будет двигаться. Причем, не только в танце, но и вообще по жизни. Даже если мы не будем брать сложные танцевальные комбинации, а посмотрим только, как человек двигается. Рассмотрим его походку. Это тоже поможет нам охарактеризовать его внутреннюю организацию, и понять, как он живет. Потому что люди со стремительной, легкой походкой, так и живут. Они идут по жизни легко, соблюдают законы этики. Если же человек идет, будто сваи с каждым шагом заколачивает, тяжело ставит ноги, он так и живет, так и общается, и принимает решения. Иногда сфера деятельности человека накладывает свой отпечаток.
– Получается, что если мы приходим на занятия танцем, через какое-то время, благодаря работе с телом, с движением, у нас происходят изменения в том, как мы общаемся с другими людьми, как относимся к жизни, и даже как принимаем решения?
– Да, идет внутренняя работа. Она может идти опосредованно, даже если человек не задается осознанно такой целью. Работа все равно идет. Это работа над своим внутренним миром, над своими способностями. Характер, наверное, дается при рождении, и его трудно менять, но можно. Меняются привычки движения. Человек меняется внутренне.
Танец и этика в танце – это же жизнь в миниатюре. Например, когда идет танец, то танцующего прерывать нельзя ни в коем случае (также, как говорящего). Если вас прерывают, это считается грубым нарушением. Конечно, это не касается отработки материала, когда педагог прерывает танцующего ученика, чтобы провести коррекцию движения. Это входит в процесс обучения.
Также, когда танцует коллектив, люди вынуждены в целях собственной безопасности соблюдать дистанцию, чтобы не стукнуть друг друга. Так и в жизни. Только в жизни все тоньше и менее заметно. В танце все просто преувеличено. Допустим, человек может пройти рядом и сильно задеть другого человека плечом. Это значит, что либо человек неуважительно относится к пространству другого человека, влезает в его пространство, является нетактичным, либо он настолько не замечает этого, что не способен адекватно воспринимать ситуацию и среагировать на нее.
– Если говорить о выступлениях коллектива, здесь, наверное, включаются еще такие моменты, как умение чувствовать партнера, чтобы движения получались синхронными? Это еще один уровень проработки, уровень мастерства?
– Безусловно. Это уже не просто «я», а «я» и «ты», или «я» и «группа», т.е. «я в обществе».
– Это еще один уровень отношений, который из танца потом переносится в жизнь?
– Да. Танцовщики во многом более этичны и автоматически переносят то, что происходит на занятиях в классе, на то, что происходит во всей жизни. Крайне редко кто-то из танцовщиков нарушает эти законы и ведет себя неэтично. Хотя, конечно, в жизни бывают разные ситуации, но общая тенденция именно такая.
Если брать любительское движение, то среди любителей это, конечно, реже случается, т.к. не все подходят к занятиям сознательно. Далеко не все приходят заниматься танцем, чтобы осознанно что-то поменять в своей жизни. Чаще всего приходят, потому что танец – это приятно. Занятия танцем сильно влияют на гормональный фон, вырабатываются гормоны счастья. Танцующий человек нарабатывает в себе способность проявлять радость. Вот это самое основное. Человек забывает радоваться. Ребенку исполняется 5-7 лет, и все. Возникают всевозможные табу, ограничения. И дальше человек живет по этой программе, в соответствии с тем, что в него заложили родители.
– Танец позволяет эту программу корректировать?
– В принципе, да. Танец помогает вспомнить о радости, потому что когда человек двигается, он это делает по-настоящему. А тело не фальшивит. Невозможно подделать взгляд человека. Он всегда правдив. Можно прищуриться, скосить глаза, еще что-то. Можно в этом обмануть собеседника. Но сам взгляд подделать нельзя. Также невозможно подделать движение тела, когда человек танцует. Тело не врет никогда.
Танец воспитывает очень много качеств в человеке, но, прежде всего, он тренирует способность радоваться и доносить эту радость до другого человека. Способность радоваться надо тренировать как мышцу. Она забывается со временем. Человек погружается в заботы, несчастья. Несчастье случилось, включается стереотип, что в социуме принято в этом случае страдать. А кто сказал, что нужно страдать? Это уже прошлое. Событие уже произошло, и человек часто не просто пережил его и пошел дальше, а зависает в своих страданиях.
– Могли бы Вы привести конкретные примеры из жизни Ваших учеников, когда танец действительно помогал им что-то поменять в своей жизни?
– Я как-то опасаюсь произносить слово «ученик», потому что как только есть категория «ученик», значит, есть и категория «учитель», а учитель отвечает за своих учеников. Раньше я легко относилась к этим понятиям, а сейчас очень осторожно их употребляю.
Есть воспитанницы, которые в результате занятий в студии, поменяли профессию. То есть танец стал для них второй профессией с моей легкой руки. Это просто факт, а не моя гордыня. Одна воспитанница была высококвалифицированным бухгалтером, а стала преподавателем танца. Другая из специалиста по маникюру стала преподавателем танца. Есть еще двое женщин-юристов. Одна из них таможенный работник. Они тоже поменяли свою профессию.
– Причем, такие серьезные профессии, как юрист и бухгалтер, связанные с документами, цифрами…
– Да. Но ведь танец – это тоже работа с такими высокоточными показателями, как ритм. Музыка – это та же математика. Есть в музыке счет, за который выходить нельзя. В танце за полетом стоит точность.
То, что танцовщицы нарабатывают в студии, безусловно, помогает им в жизни. Например, когда я преподавала современный танец (contemporary dance), то мы изучали очень много техник партерного движения, и как-то одна женщина пришла на занятия и сказала: «Я сегодня упала красиво!» Для нее это была радость. Казалось бы, что такое упасть красиво? Когда женщина падает, она думает о красоте. Когда мужчина падает, он думает об удобстве, о том, как смягчить удар. И она упала красиво, потому что смогла использовать то, что наработала в танцевальном классе, там на улице. При этом, упала без синяков, без ссадин, т.е. безопасно. Я считаю, что это большая победа, потому что человек использовал те знания, которые получил на занятиях, в своей повседневной жизни, на бытовом уровне.
Во время танца происходит раскрепощение. Женщины легче танцуют на вечеринках, легче выстраивают общение, им становится легче знакомиться с людьми, потому что они уверены в своем движении.
– Возникают ли у Вас сложности с учениками на занятиях?
– Да.
– В чем они выражаются?
– В том, что роли иногда смешиваются. Люди иногда не могут абстрагироваться от той роли, которую они выполняют в социуме. Например, занимают руководящую должность. Женщина приходит в зал и начинает диктовать свою волю. Она не может перестроиться, освободиться от своей социальной роли, которую выполняет на работе. Иногда приходится решать такие ситуации достаточно жестко, когда я говорю: «Если я Вас чем-то не устраиваю, пожалуйста, ищите другого педагога».
Иногда идет какая-то психологическая компенсация. Люди могут нервничать, не могут что-то освоить, и это тоже идет проявление черт характера. Люди же приходят, чтобы удовлетворить свои потребности. Некоторые идут, чтобы их здесь поласкали. Но танец – это ведь и проявление воли, и тренировка. Чтобы получилось одно движение, нужно сделать его, может, тысячу раз. Многие к этому не готовы. Они смотрят на педагога, у которого это все красиво получается, легко и изящно. Они стремятся к этому своеобразному эталону, но существует большая разница, и не все помнят о том, что эта разница преодолевается большим трудом.
У нас в профессии есть такая поговорка: «Три года пахоты ради трех минут на сцене». Это именно такие временные категории. Большинство людей про них просто не знают. Но ведь танец – это искусство, и выход на высоту – это всегда труд.
Танцовщики, артисты балета выходят на пенсию в 37 лет. Казалось бы, это еще самый расцвет, а у них уже пенсия. То есть это говорит о том, что тело изнашивается, нервная система изнашивается. Вот такая это концентрированная профессия. Когда люди приходят ко мне и говорят: «Сколько длится ваш номер?» Я говорю: «Три минуты пятнадцать секунд». Смеются: «Ой, как у вас все точно, прямо как в аптеке!» Но за пятнадцать секунд можно сделать очень многое. Люди не понимают этого.
– То есть даже отношение ко времени другое?
– Другое. В танце идет большая концентрация движения. Движение идет всегда. И когда человек сам проучивает эти пятнадцать секунд, он понимает цену времени, цену затрат и усилий. Это очень большой концентрат жизни.
– На Ваш взгляд, зачем человеку, который занимается танцами, нужен педагог?
– Педагог как зеркало. Педагог упрощает вход человека в танец, чтобы человек не изобретал колесо, потому что есть методика, и педагог ее знает. Он знает, прежде всего, как работает тело, что необходимо делать, чтобы получилось определенное движение. Хороший педагог дает структуру движения, структуру урока. Есть педагоги, которые просто танцуют на уроке, и пока они танцуют, группа тоже танцует с ними, но как только педагог заканчивает танцевать, люди, может, и продолжают танцевать, но у них нет структуры организации движения. На своих занятиях я большое внимание уделяю именно этому. После моих занятий мне не страшно отпускать человека хоть в какую танцевальную студию, потому что я даю структуру организации движения, в целом.
Кроме того, люди не всегда могут отзеркалить то, что они делают. Например, даешь задание делать движение с правой ноги. Человек идет с левой ноги, и сам он этого не замечает. Такова работа его сознания. Такова работа его внутренних нейронных связей. Педагог это видит и производит коррекцию. Даже когда человек смотрит на себя в зеркало, бывает, что он себя не видит, он не отображает адекватно информации, которую дает зеркало. Здесь педагог и выступает как зеркало, показывая, что есть сейчас, и что должно быть в норме. Хороший педагог дает инструментарий, как этого достичь. И это тоже уровень мастерства, мастерства преподавательского.
Часто люди на занятиях говорят: «Я не понимаю, как делать это движение». На что я обычно отвечаю: «Человек только тогда поймет движение, когда он сможет его объяснить. Чтобы его объяснить, нужно сделать его в норме и понимать, что происходит с телом в движении». Для этого нужно иметь представление об анатомии, законах физики, законах инерции и т.д.
– Как Вам удается совмещать ведение занятий с руководством студией? Для этого требуются разные навыки, или одно помогает другому?
– Нужны разные навыки. Студии уже 14 лет, и на протяжении всего этого времени я совмещала должность и руководителя студии, и должность педагога-хореографа, а также танцовщицы. Очень много профессий. В чем-то одно помогает другому, в чем-то мешает. То эти мои профессии дружат между собой, то ссорятся. Например, когда я принимаю решение, я его протанцовываю. Все-таки я больше танцовщица, хореограф, педагог. Как руководителю, мне еще многому надо учиться. Может быть, как руководителю мне не хватает холодного разума, холодного расчета при принятии решений. Эмоциональный фон, чувства, излишняя этика – все это может мешать в бизнесе, потому что бизнес достаточно жесткий. И в этом смысле профессия танцовщицы и хореографа мне мешает, потому что я слишком открытая и правильная. Каждый человек же думает о другом человеке исходя из своих представлений, а в действительности этот человек может оказаться другим, т.е. можно допустить ошибку в оценке другого человека. Это разговор о честности ведения бизнеса, разговор о партнерских отношениях. Тем не менее, без руководства студией я уже не мыслю свою жизнь. Видимо, это тоже черта характера – вести за собой, принимать решения, отвечать за то, что делаешь. Потому что работа хореографа очень ответственная. Это работа с телом, это доверие к тебе того, кто занимается.
– Для Вас лично, что означает понятие успеха в жизни?
– Скорее всего, это умение ставить задачи и наличие свободы для их реализации. Умение идти к решению поставленных задач наиболее красивым и комфортным способом.
– То есть для Вас успех – это больше внутренний процесс, чем какая-то внешняя атрибутика?
– Думаю, что это равновесие между внутренним и внешним, потому что внутри я могу считать себя успешной, но бывают моменты, когда, например, ко мне не идут люди на занятия. Значит, это для меня знак, что если я при этом считаю себя успешной, то это самообман. Если люди к тебе не идут, как ты можешь быть успешной? Как человек может быть успешен в бизнесе, если у него нет клиентов, нет заказов? Поэтому я считаю, что успех – это баланс между внутренним и внешним. Внешнее всегда отзеркаливает то, что происходит внутри. Это как в танце: если нет равновесия, система не может быть устойчивой, человек шатается и падает. Например, когда люди стоят на полупальцах, им же непросто сначала найти это равновесие. По сути, в жизни то же самое. Нужно обрести равновесие между животом и спиной, между будущим и прошлым в настоящем. Позвоночник – это настоящее. Необходимо обрести нужное усилие живота и спины и при этом сохранить состояние покоя. Вот и получим равновесие на полупальцах. Если переложить это на то, как человек живет, опираться на прошлое нет смысла, потому что его уже нет, и прошлому можно придать любую окраску, как негативную, так и позитивную. Поэтому нужно быть просто адекватным в настоящем моменте: что я делаю сейчас? какой я есть? какие у меня задачи? Танец включает человека в состояние настоящего момента. Если человек идет поперек музыки, он уже не в настоящем моменте. Он думает о чем-то другом про себя, и сразу происходит выпадение. Как только человек включается в настоящий момент, у него и память, и внимание сразу нормализуются. Должна быть концентрация на настоящем моменте. По-другому невозможно, т.к. идет музыка, и нужно синхронизировать очень много аспектов.
На своих уроках я очень часто прощу считать вслух, потому что когда человек слышит себя, происходит, выражаясь научным языком, замыкание второй сигнальной системы. Человек слышит свой голос и включается в настоящий момент. Когда человек считает про себя, он сбивается, и начинает работать вхолостую. Это все вопросы психологии. Я очень аккуратно стала к ним относиться, стараюсь туда далеко не шагать, потому что происходит «вскрытие» тайны. И непонятно, к чему это вскрытие может привести. Это как когда градусник разбиваешь, и ртуть раскатывается на множество разных шариков. Чтобы ее собрать, шарик подгоняешь к шарику, и они объединяются. Собираешь, собираешь снова в один крупный шарик, но нет никакой гарантии, что куда-нибудь в щель не закатилась еще какая-то часть. В этом опасность того, что можно вот так расщепить, а потом что-то не собрать обратно. Нельзя это делать. Вскрывать тайну нельзя, копаться глубоко нельзя. Нужно помнить, что самая главная категория – это движение. А за счет чего оно получается, за счет какой мелкой работы группы мышц – можно расщепить и не собрать.
– Спасибо, Наталья Юрьевна, за интересную беседу.
Беседу провела Елена Борноволокова.
«О, мудрец, научи меня отличать истину
ото лжи, красоту от безобразия. Научи
меня радости жизни». Подумал мудрец и
научил человека танцевать.
Древняя восточная притча
– Наталья Юрьевна, расскажите, пожалуйста, как возникла театр-студия современного танца «Афалина».
– Мне нужно было как-то реализовываться. В организациях, где я на тот момент работала, все как-то не складывалось: либо отношения не сложились, либо еще что-то. Я поняла сложившуюся ситуацию так, что никому не нужна, кроме себя самой, и приняла решение организовать студию, потому что у меня есть внутренняя потребность к самореализации, желание ставить спектакли, миниатюры, продвигаться по профессии. Организовались группы, люди поверили, пошли на занятия, нашлись единомышленники, которым было интересно исследовать движение тела. В 1997 году у меня было три разных по уровню подготовки группы. Так и возникла идея создать студию.
Не было четко все прописано, просчитано. Не было проведено маркетинговых исследований, не составлялся бизнес-план. Не было никакой теоретической подготовки. Этого не было ничего вообще. Для меня это была абсолютная импровизация. Все происходило в режиме «on-line». Это был огромный «жизненный перформанс», который потом стал источником и материального дохода, и профессиональной реализации.
– У Вашей студии очень красивая миссия: «грамотное обучение танцу и раскрытие творческого потенциала, заложенного в каждом человеке; проявление внутренней красоты и гармонии, преобразующей все стороны жизни». Эта миссия была у студии изначально, или же она сложилась уже в процессе развития студии?
– Миссия была сразу. Изначальная идея заключалась в том, чтобы человек, приходя в студию, смог раскрыть свои таланты, реализуя свой творческий потенциал. В танцевальную студию, как правило, приходят люди, которые любят музыку и движение. Те, кто любит только визуальный ряд, например, художники, обычно не идут в танец. В танце нужно активное движение. В танец приходят люди, у которых есть потребность активного физического движения.
– То есть люди, приходящие в студию, подбираются по восприятию?
– Да, конечно. Потому что танец предполагает активное участие человека. Просто посмотреть и запомнить комбинацию, не исполняя движений, могут крайне редкие профессионалы очень высокого уровня. В основном же, людям необходимо многократно делать движение, повторять его, чтобы оно получилось. Поэтому те, кто относится к категории пассивных наблюдателей, не могут «ужиться» в танце. Им это неинтересно. У них просто другие потребности.
– Получается, что в танце есть элемент познания окружающего мира через тело?
– Да, безусловно. Но крайне редко, кто приходит на занятия именно с такой целью, с целью осознанной работы с телом. В основном, люди приходят для реализации каких-то внутренних потребностей. Я не психолог, но думаю, что у людей, которые двигаются, у которых есть потребность к движению, такова организация нервной системы. Как правило, это сильные, физически выносливые люди, у которых есть внутренняя потребность что-то выразить своим движением. Кроме того, у всех нас есть базовые потребности, и одна из них – сексуальная потребность. Возможно, что через движение происходит трансформация этой потребности, ее замещение.
Танцовщик должен обладать тонким чувствованием ритма, музыки и образов, которые рождаются в танце. Эти образы, прежде всего, природные. Человек смотрит внимательно на природу и берет из природы некие образы для искусства, для культуры. Даже если взять мелирование волос, то образ тоже взят из природы: например, можно понаблюдать, как ковыль в степи осенью неравномерно начинает желтеть, и получаются такие «прядки».
– Но ведь не все люди, желающие танцевать, обладают тонким чувствованием ритма. То, о чем Вы говорите, скорее, имеет отношение к профессиональным танцовщикам. А как быть любителям, которые приходят заниматься танцем для себя?
– Верно. Следует разделять профессиональное и любительское течение. В профессии безусловно происходит отбор. Если у человека слабо развито чувство ритма, в этой профессии ему будет трудно. Ему потребуется больше времени, чтобы прийти к мастерству.
Если говорить о любителях, тех людях, которые занимаются для внутреннего самосовершенствования, то здесь просто нужно помнить, что любую способность можно развить.
– Какие направления деятельности есть на данный момент у театра-студии «Афалина»?
– Во-первых, это постановка танца. Это может происходить следующим образом. Человек может прийти уже с готовой идеей и своей музыкой и рассказать о своих потребностях. Например, ему нужно станцевать на корпоративном вечере, или на дне рождения, или женщина хочет подарить танец своему любимому и т.д. Я смотрю на человека, стараюсь понять, что он хочет, слушаю музыку, и ставлю танец.
Есть второй вариант постановки. Я смотрю на человека, знакомлюсь с ним и сама подбираю ему музыку и образ, который, на мой взгляд как профессионала, он сможет раскрыть.
Во-вторых, это обучение разным видам танца. Это балет, современный танец, фламенко, леди-данс. Сейчас еще появился хип-хоп для подростков. И, безусловно, арабский балет. Это детище, которое я синтезировала из двух видов танца: традиционного балета и арабского танца. Также есть занятия на растяжку и детские группы.
Еще одно направление работы студии - это выступления концертной группы. Мы с группой выступаем с концертными номерами на разных праздничных мероприятиях. Этот продукт достаточно востребован, и для меня, как профессионала, он очень интересен. Мне интересно приехать, станцевать и подарить зрителям радость, потому что артист всегда приносит с собой радость.
Также есть постановки для профессионалов, постановки для различных шоу-программ.
– Существуют ли сейчас занятия вальсом в Вашей студии? Вы ведь начинали заниматься этим направлением.
– Да, такое направление начиналось. Оказалось непросто собрать группу, схожую по интересам, возрасту и уровню. Люди приходят разные на занятия, и степень усвоения информации у них тоже разная. Думаю, что это направление возобновится в нашей студии, т.к. тенденция сейчас такая, что люди хотят танцевать вдвоем. Мужчина и женщина хотят познавать друг друга в такой игровой форме, потому что танец – это игровая форма жизни, хотя отношения остаются те же, что и в жизни. Прежде всего, это уважение и тактичное отношение партнеров друг к другу.
– Знаю, что Вы также предлагаете постановку свадебного вальса. Расскажите, как это происходит? Это тоже исключительно индивидуальная работа с парой, которая выполняется под запрос?
– Да, под запрос. Я говорю даже не о свадебном вальсе, а о свадебном танце, потому что многие пары приходят и хотят танцевать, например, блюз или танго на своей свадьбе, т.е. другие жанры, не только вальс. Я смотрю на пару, на ту скорость, с которой они осваивают движения, на отношения, и под конкретную пару ставлю танец. Для другой пары этот танец просто будет как чужая одежда.
Иногда бывает, что люди выбирают одну и ту же музыку. Если у нескольких пар выбор падает на одну и ту же музыку, безусловно, у меня в памяти всплывают движения из уже поставленного на эту музыку танца, и какие-то элементы входят в новый танец, т.к. музыка диктует сами движения. Но я всегда стараюсь предложить что-то новое.
– Если говорить о любителях, с какой целью люди приходят на занятия в Вашу студию?
– Мотивы разные. Как правило, это реализация сексуальной энергии – самая базовая потребность, которая есть у всех людей, просто у женщин ее реализация идет мягче через танец. Мужчины реализуют ее через что-то другое – спорт, бизнес и т.д.
Следующий мотив – это общение. Например, человек не может себя найти в общении в жизни, на работе, хочет найти новых друзей, он идет и занимает свой досуг чем-то приятным, ритмичным.
Как правило, занятия танцем проходят регулярно, хотя бы два раза в неделю. Человеку нужна организация, нужен режим, дисциплина. Танец учит управлять своим телом, настраивает и волю, и дисциплину, и этику.
Следующий мотив – это желание поддержать свое здоровье, сбросить вес, хорошо выглядеть. Это можно тоже считать косвенной сексуальной реализацией, т.к. человек начинает заниматься собой, чтобы понравиться другим. Если бы не существовало никаких стандартов физического тела, навязанных социумом, не существовало этих внешних стереотипов, то многие люди вряд ли бы вообще пришли заниматься.
– Получается, что стереотипы – это не всегда плохо. Они могут выполнять и позитивную роль, подталкивая человека к каким-то изменениям в своей жизни?
– Да. Чтобы все системы в теле функционировали нормально, нужно движение. В танце это движение наиболее разнообразно. Когда человек танцует, у него задействуются практически все группы мышц. Если, к примеру, рассматривать движения, выполняемые при занятиях фитнесом или в тренажерном зале, то там идет проработка какой-то конкретной части тела. Конечно, не локально, но в большей степени именно так. Танец же отличается тем, что он не дробит целое на части. Идет комплексная работа. Даже когда на балете мы прорабатываем стопу, у нас подключается полностью вытяжка позвоночника, дотяжка мышц спины, живота, ягодиц, умение держать равновесие.
– Соответственно, работая со стопой, получаем осанку?
– Конечно. Все только в комплексе. В танце нет дробления на части. Безусловно, идет проработка от простого к сложному, но дробления нет. Любая комбинация проучивается в целом.
– Наталья Юрьевна, как занятия танцем влияют на характер человека? Вы уже упомянули волю, дисциплину, этику. Помню, как однажды Вы сказали, что «танец – это очень честный вид искусства, и если в танце человек фальшивит, это сразу видно». Эта честность становится частью жизни танцора? Можете подробней прокомментировать это?
– Да. Как-то я придумала афоризм: «Танец невозможно станцевать под фонограмму». Я имею в виду то, что когда человек выходит танцевать, никто другой за него это не сделает. Он такой, какой есть - и не спрятаться. То, что внутри у человека есть, так он и будет двигаться. Причем, не только в танце, но и вообще по жизни. Даже если мы не будем брать сложные танцевальные комбинации, а посмотрим только, как человек двигается. Рассмотрим его походку. Это тоже поможет нам охарактеризовать его внутреннюю организацию, и понять, как он живет. Потому что люди со стремительной, легкой походкой, так и живут. Они идут по жизни легко, соблюдают законы этики. Если же человек идет, будто сваи с каждым шагом заколачивает, тяжело ставит ноги, он так и живет, так и общается, и принимает решения. Иногда сфера деятельности человека накладывает свой отпечаток.
– Получается, что если мы приходим на занятия танцем, через какое-то время, благодаря работе с телом, с движением, у нас происходят изменения в том, как мы общаемся с другими людьми, как относимся к жизни, и даже как принимаем решения?
– Да, идет внутренняя работа. Она может идти опосредованно, даже если человек не задается осознанно такой целью. Работа все равно идет. Это работа над своим внутренним миром, над своими способностями. Характер, наверное, дается при рождении, и его трудно менять, но можно. Меняются привычки движения. Человек меняется внутренне.
Танец и этика в танце – это же жизнь в миниатюре. Например, когда идет танец, то танцующего прерывать нельзя ни в коем случае (также, как говорящего). Если вас прерывают, это считается грубым нарушением. Конечно, это не касается отработки материала, когда педагог прерывает танцующего ученика, чтобы провести коррекцию движения. Это входит в процесс обучения.
Также, когда танцует коллектив, люди вынуждены в целях собственной безопасности соблюдать дистанцию, чтобы не стукнуть друг друга. Так и в жизни. Только в жизни все тоньше и менее заметно. В танце все просто преувеличено. Допустим, человек может пройти рядом и сильно задеть другого человека плечом. Это значит, что либо человек неуважительно относится к пространству другого человека, влезает в его пространство, является нетактичным, либо он настолько не замечает этого, что не способен адекватно воспринимать ситуацию и среагировать на нее.
– Если говорить о выступлениях коллектива, здесь, наверное, включаются еще такие моменты, как умение чувствовать партнера, чтобы движения получались синхронными? Это еще один уровень проработки, уровень мастерства?
– Безусловно. Это уже не просто «я», а «я» и «ты», или «я» и «группа», т.е. «я в обществе».
– Это еще один уровень отношений, который из танца потом переносится в жизнь?
– Да. Танцовщики во многом более этичны и автоматически переносят то, что происходит на занятиях в классе, на то, что происходит во всей жизни. Крайне редко кто-то из танцовщиков нарушает эти законы и ведет себя неэтично. Хотя, конечно, в жизни бывают разные ситуации, но общая тенденция именно такая.
Если брать любительское движение, то среди любителей это, конечно, реже случается, т.к. не все подходят к занятиям сознательно. Далеко не все приходят заниматься танцем, чтобы осознанно что-то поменять в своей жизни. Чаще всего приходят, потому что танец – это приятно. Занятия танцем сильно влияют на гормональный фон, вырабатываются гормоны счастья. Танцующий человек нарабатывает в себе способность проявлять радость. Вот это самое основное. Человек забывает радоваться. Ребенку исполняется 5-7 лет, и все. Возникают всевозможные табу, ограничения. И дальше человек живет по этой программе, в соответствии с тем, что в него заложили родители.
– Танец позволяет эту программу корректировать?
– В принципе, да. Танец помогает вспомнить о радости, потому что когда человек двигается, он это делает по-настоящему. А тело не фальшивит. Невозможно подделать взгляд человека. Он всегда правдив. Можно прищуриться, скосить глаза, еще что-то. Можно в этом обмануть собеседника. Но сам взгляд подделать нельзя. Также невозможно подделать движение тела, когда человек танцует. Тело не врет никогда.
Танец воспитывает очень много качеств в человеке, но, прежде всего, он тренирует способность радоваться и доносить эту радость до другого человека. Способность радоваться надо тренировать как мышцу. Она забывается со временем. Человек погружается в заботы, несчастья. Несчастье случилось, включается стереотип, что в социуме принято в этом случае страдать. А кто сказал, что нужно страдать? Это уже прошлое. Событие уже произошло, и человек часто не просто пережил его и пошел дальше, а зависает в своих страданиях.
– Могли бы Вы привести конкретные примеры из жизни Ваших учеников, когда танец действительно помогал им что-то поменять в своей жизни?
– Я как-то опасаюсь произносить слово «ученик», потому что как только есть категория «ученик», значит, есть и категория «учитель», а учитель отвечает за своих учеников. Раньше я легко относилась к этим понятиям, а сейчас очень осторожно их употребляю.
Есть воспитанницы, которые в результате занятий в студии, поменяли профессию. То есть танец стал для них второй профессией с моей легкой руки. Это просто факт, а не моя гордыня. Одна воспитанница была высококвалифицированным бухгалтером, а стала преподавателем танца. Другая из специалиста по маникюру стала преподавателем танца. Есть еще двое женщин-юристов. Одна из них таможенный работник. Они тоже поменяли свою профессию.
– Причем, такие серьезные профессии, как юрист и бухгалтер, связанные с документами, цифрами…
– Да. Но ведь танец – это тоже работа с такими высокоточными показателями, как ритм. Музыка – это та же математика. Есть в музыке счет, за который выходить нельзя. В танце за полетом стоит точность.
То, что танцовщицы нарабатывают в студии, безусловно, помогает им в жизни. Например, когда я преподавала современный танец (contemporary dance), то мы изучали очень много техник партерного движения, и как-то одна женщина пришла на занятия и сказала: «Я сегодня упала красиво!» Для нее это была радость. Казалось бы, что такое упасть красиво? Когда женщина падает, она думает о красоте. Когда мужчина падает, он думает об удобстве, о том, как смягчить удар. И она упала красиво, потому что смогла использовать то, что наработала в танцевальном классе, там на улице. При этом, упала без синяков, без ссадин, т.е. безопасно. Я считаю, что это большая победа, потому что человек использовал те знания, которые получил на занятиях, в своей повседневной жизни, на бытовом уровне.
Во время танца происходит раскрепощение. Женщины легче танцуют на вечеринках, легче выстраивают общение, им становится легче знакомиться с людьми, потому что они уверены в своем движении.
– Возникают ли у Вас сложности с учениками на занятиях?
– Да.
– В чем они выражаются?
– В том, что роли иногда смешиваются. Люди иногда не могут абстрагироваться от той роли, которую они выполняют в социуме. Например, занимают руководящую должность. Женщина приходит в зал и начинает диктовать свою волю. Она не может перестроиться, освободиться от своей социальной роли, которую выполняет на работе. Иногда приходится решать такие ситуации достаточно жестко, когда я говорю: «Если я Вас чем-то не устраиваю, пожалуйста, ищите другого педагога».
Иногда идет какая-то психологическая компенсация. Люди могут нервничать, не могут что-то освоить, и это тоже идет проявление черт характера. Люди же приходят, чтобы удовлетворить свои потребности. Некоторые идут, чтобы их здесь поласкали. Но танец – это ведь и проявление воли, и тренировка. Чтобы получилось одно движение, нужно сделать его, может, тысячу раз. Многие к этому не готовы. Они смотрят на педагога, у которого это все красиво получается, легко и изящно. Они стремятся к этому своеобразному эталону, но существует большая разница, и не все помнят о том, что эта разница преодолевается большим трудом.
У нас в профессии есть такая поговорка: «Три года пахоты ради трех минут на сцене». Это именно такие временные категории. Большинство людей про них просто не знают. Но ведь танец – это искусство, и выход на высоту – это всегда труд.
Танцовщики, артисты балета выходят на пенсию в 37 лет. Казалось бы, это еще самый расцвет, а у них уже пенсия. То есть это говорит о том, что тело изнашивается, нервная система изнашивается. Вот такая это концентрированная профессия. Когда люди приходят ко мне и говорят: «Сколько длится ваш номер?» Я говорю: «Три минуты пятнадцать секунд». Смеются: «Ой, как у вас все точно, прямо как в аптеке!» Но за пятнадцать секунд можно сделать очень многое. Люди не понимают этого.
– То есть даже отношение ко времени другое?
– Другое. В танце идет большая концентрация движения. Движение идет всегда. И когда человек сам проучивает эти пятнадцать секунд, он понимает цену времени, цену затрат и усилий. Это очень большой концентрат жизни.
– На Ваш взгляд, зачем человеку, который занимается танцами, нужен педагог?
– Педагог как зеркало. Педагог упрощает вход человека в танец, чтобы человек не изобретал колесо, потому что есть методика, и педагог ее знает. Он знает, прежде всего, как работает тело, что необходимо делать, чтобы получилось определенное движение. Хороший педагог дает структуру движения, структуру урока. Есть педагоги, которые просто танцуют на уроке, и пока они танцуют, группа тоже танцует с ними, но как только педагог заканчивает танцевать, люди, может, и продолжают танцевать, но у них нет структуры организации движения. На своих занятиях я большое внимание уделяю именно этому. После моих занятий мне не страшно отпускать человека хоть в какую танцевальную студию, потому что я даю структуру организации движения, в целом.
Кроме того, люди не всегда могут отзеркалить то, что они делают. Например, даешь задание делать движение с правой ноги. Человек идет с левой ноги, и сам он этого не замечает. Такова работа его сознания. Такова работа его внутренних нейронных связей. Педагог это видит и производит коррекцию. Даже когда человек смотрит на себя в зеркало, бывает, что он себя не видит, он не отображает адекватно информации, которую дает зеркало. Здесь педагог и выступает как зеркало, показывая, что есть сейчас, и что должно быть в норме. Хороший педагог дает инструментарий, как этого достичь. И это тоже уровень мастерства, мастерства преподавательского.
Часто люди на занятиях говорят: «Я не понимаю, как делать это движение». На что я обычно отвечаю: «Человек только тогда поймет движение, когда он сможет его объяснить. Чтобы его объяснить, нужно сделать его в норме и понимать, что происходит с телом в движении». Для этого нужно иметь представление об анатомии, законах физики, законах инерции и т.д.
– Как Вам удается совмещать ведение занятий с руководством студией? Для этого требуются разные навыки, или одно помогает другому?
– Нужны разные навыки. Студии уже 14 лет, и на протяжении всего этого времени я совмещала должность и руководителя студии, и должность педагога-хореографа, а также танцовщицы. Очень много профессий. В чем-то одно помогает другому, в чем-то мешает. То эти мои профессии дружат между собой, то ссорятся. Например, когда я принимаю решение, я его протанцовываю. Все-таки я больше танцовщица, хореограф, педагог. Как руководителю, мне еще многому надо учиться. Может быть, как руководителю мне не хватает холодного разума, холодного расчета при принятии решений. Эмоциональный фон, чувства, излишняя этика – все это может мешать в бизнесе, потому что бизнес достаточно жесткий. И в этом смысле профессия танцовщицы и хореографа мне мешает, потому что я слишком открытая и правильная. Каждый человек же думает о другом человеке исходя из своих представлений, а в действительности этот человек может оказаться другим, т.е. можно допустить ошибку в оценке другого человека. Это разговор о честности ведения бизнеса, разговор о партнерских отношениях. Тем не менее, без руководства студией я уже не мыслю свою жизнь. Видимо, это тоже черта характера – вести за собой, принимать решения, отвечать за то, что делаешь. Потому что работа хореографа очень ответственная. Это работа с телом, это доверие к тебе того, кто занимается.
– Для Вас лично, что означает понятие успеха в жизни?
– Скорее всего, это умение ставить задачи и наличие свободы для их реализации. Умение идти к решению поставленных задач наиболее красивым и комфортным способом.
– То есть для Вас успех – это больше внутренний процесс, чем какая-то внешняя атрибутика?
– Думаю, что это равновесие между внутренним и внешним, потому что внутри я могу считать себя успешной, но бывают моменты, когда, например, ко мне не идут люди на занятия. Значит, это для меня знак, что если я при этом считаю себя успешной, то это самообман. Если люди к тебе не идут, как ты можешь быть успешной? Как человек может быть успешен в бизнесе, если у него нет клиентов, нет заказов? Поэтому я считаю, что успех – это баланс между внутренним и внешним. Внешнее всегда отзеркаливает то, что происходит внутри. Это как в танце: если нет равновесия, система не может быть устойчивой, человек шатается и падает. Например, когда люди стоят на полупальцах, им же непросто сначала найти это равновесие. По сути, в жизни то же самое. Нужно обрести равновесие между животом и спиной, между будущим и прошлым в настоящем. Позвоночник – это настоящее. Необходимо обрести нужное усилие живота и спины и при этом сохранить состояние покоя. Вот и получим равновесие на полупальцах. Если переложить это на то, как человек живет, опираться на прошлое нет смысла, потому что его уже нет, и прошлому можно придать любую окраску, как негативную, так и позитивную. Поэтому нужно быть просто адекватным в настоящем моменте: что я делаю сейчас? какой я есть? какие у меня задачи? Танец включает человека в состояние настоящего момента. Если человек идет поперек музыки, он уже не в настоящем моменте. Он думает о чем-то другом про себя, и сразу происходит выпадение. Как только человек включается в настоящий момент, у него и память, и внимание сразу нормализуются. Должна быть концентрация на настоящем моменте. По-другому невозможно, т.к. идет музыка, и нужно синхронизировать очень много аспектов.
На своих уроках я очень часто прощу считать вслух, потому что когда человек слышит себя, происходит, выражаясь научным языком, замыкание второй сигнальной системы. Человек слышит свой голос и включается в настоящий момент. Когда человек считает про себя, он сбивается, и начинает работать вхолостую. Это все вопросы психологии. Я очень аккуратно стала к ним относиться, стараюсь туда далеко не шагать, потому что происходит «вскрытие» тайны. И непонятно, к чему это вскрытие может привести. Это как когда градусник разбиваешь, и ртуть раскатывается на множество разных шариков. Чтобы ее собрать, шарик подгоняешь к шарику, и они объединяются. Собираешь, собираешь снова в один крупный шарик, но нет никакой гарантии, что куда-нибудь в щель не закатилась еще какая-то часть. В этом опасность того, что можно вот так расщепить, а потом что-то не собрать обратно. Нельзя это делать. Вскрывать тайну нельзя, копаться глубоко нельзя. Нужно помнить, что самая главная категория – это движение. А за счет чего оно получается, за счет какой мелкой работы группы мышц – можно расщепить и не собрать.
– Спасибо, Наталья Юрьевна, за интересную беседу.
Беседу провела Елена Борноволокова.
Количество показов: 6844
Дата создания: 28.12.2011 13:42:51
Автор
Рубрика: Беседы со звездами шоу-бизнеса
Представляем Вам новые книги Школы бизнеса RONUM.RU и Клуба миллионеров Golden MSN Club:
|
|
|
|||
|
: 500.00 руб |
: 990.00 руб |
: 300.00 руб |
|||
Все книги Школы бизнеса RONUM.RU и Клуба миллионеров Golden MSN Club
